Уральский танковый завод № 183 (Нижний Тагил)

ВЕСИ 2013 АПРЕЛЬ №3 \89\
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ, ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Генерал научно — технического прогресса

К 120 — летию Юрия Евгеньвича Максарева

Сергей УСТЬЯНЦЕВ

Могущественная немецкая промышленность (имеются ввиду заводы собственно Германии и Австрии), великолепно оснащенная лучшим европейским оборудованием и укомплектованная самыми квалифицированными рабочими и инженерами, построила в течение 1938–1945 гг. 25897 серийных танков всех типов – от легких PzKpfw I и PzKpfw II с противопульной броней до «Тигров» и «Пантер», причем последние составляли менее трети общего выпуска.

В это же время, т.е. с 1938 по май 1945 гг., советский танковый завод № 183 под руководством Ю.Е.Максарева изготовил более 31 тыс. танков, в том числе 27579 великолепных «тридцатьчетверок». Одних этих цифр более чем достаточно для того, чтобы войти в анналы отечественной истории.

При всей значимости достижений завода № 183 военных лет они не в полной мере характеризуют масштабы личности самого Ю.Е.Максарева. Это был не просто один из «танковых» директоров, но крупнейший знаток и организатор промышленного производства Советского Союза.

Юрий Максарев родился 10 августа 1903 г. [по старому стилю] в Порт-Артуре в семье подпоручика крепостной артиллерии Евгения Семеновича Максарева. Имя сыну было выбрано в честь покровителя русских воинов – святого Георгия Победоносца.

Через несколько месяцев началась война с Японией. К счастью, жен и детей офицеров успели вывезти незадолго до начала осады.
Молодая мать Елена Константиновна с младенцем отправилась в Петербург к своим родителям. Отец же остался защищать крепость. Воевал хорошо, и вскоре же был повышен в чине и награжден несколькими орденами. Однако положение осажденных становилось все хуже, Е.С.Максарев, в конце концов, получил тяжелую контузию и прямо в госпитале попал в плен. Вновь жену и сына он увидел лишь летом 1906 г.

Затем последовали несколько беззаботных лет в Свеаборге, по новому месту службы Е.С.Максарева. Здесь родились два младших брата. Однако счастье длилось недолго: тяжело заболел и в конце 1912 г. умер отец – сказалась порт-артурская контузия. Вдова с тремя детьми вернулась в Петербург.

Государственная пенсия в 1117 рублей 80 копеек в год вместе с зарплатой машинистки-стенографистки позволяли хоть и скромно, но существовать в столице. Благо Юрий вскоре же был принят как сын умершего героя-офицера «на казенный кошт» в престижный по тем временам Первый Кадетский корпус. Казалось бы, судьба определилась: Юрия Максарева ждут офицерский чин и военная карьера.
Но… Россия стояла на пороге больших и дорого ей обошедшихся перемен.

В 1917 г. как-то так обнаружилось, что семья артурского героя новым властям совершенно не интересна. Пенсию и зарплату матери съела стремительная инфляция; а затем и кадетский корпус стал никому не нужен. И вот тогда случилось неожиданное: на рубеже 1917–1918 гг. 14-летний подросток легко и непринужденно отбросил предубеждения своего сословия и стал рабочим, для начала – подручным электромонтера.

Затем, как следует из «Трудового списка» (предшественник современной трудовой книжки) за 1919– 1938 гг., он работал кладовщиком в Институте фотографии, телефонистом в Управлении коменданта станции «Петроград – Варшавская» и в Управлении передвижения войск Северо-Западной железной дороги. Пост невелик, но требует доверия, поскольку открывает доступ к оперативной военной информации.

1 августа 1921 г. восемнадцатилетнего юношу увольняют по сокращению штатов, что, впрочем, уже не имело значения: еще 15 июля он был зачислен на 1-й курс ленинградского 2-го Политехнического института. Студенческая жизнь того времени весьма отличалась от современной. После мировой и гражданской войн экономика страны задыхалась от недостатка образованных специалистов.

Многочисленные прорехи в штатных расписаниях цехов и конструкторских бюро «затыкались» полуобученными студентами. В результате процесс вузовского образования затягивался на многие годы, зато отсутствовало само понятие «молодой специалист»: дипломы получали люди, имеющие немалый опыт практической инженерной деятельности. Все это Ю.Е.Максарев в полной мере испытал на себе.

Всего полгода в институте, и студент Максарев отзывается в распоряжение Балтийского пароходства. 16 февраля 1922 г. зачисляется кочегаром на пароход «Трансбалт», направляемый в длительное зарубежное плавание. Молодой советский флот возвращался в международные воды, и «товар» следовало показать лицом, так что даже кочегаров набирали из числа студентов. В институт Юрий вернулся только в феврале 1923 г.

Два вольных студенческих месяца – и пятимесячная практика в конструкторском бюро Радио-Телеграфного завода им. Коминтерна. Осенью 1924 г. 2-й Политехнический был расформирован, а его студенты переведены в Ленинградский технологический институт.

Лето 1926 г. прошло в авторемонтной мастерской завода «Большевик» – бывшего Обуховского сталелитейного, где в это время испытывался прототип первого советского серийного танка МС-1.

С весны 1927 г. Ю.Е.Максарев, продолжая числиться студентом, приступает к самостоятельной работе. После короткой практики в замочно-прицельном (артиллерийском) цехе завода «Большевик» он переводится на должность техника машиностроительного отдела проектного института «Ленгипромез».

Это было уникальное учреждение, причастное к разработке проектов практически всех крупных металлургических и машиностроительных заводов СССР (в том числе и Уралвагонзавода). Здесь были сосредоточены лучшие отечественные специалисты и немалое число иностранцев. Лучшей школы для молодого инженера в СССР в то время не существовало.

Известно, что Ю.Е.Максарев принимал участие в разработке проекта реконструкции завода «Красный Путиловец» (Кировского) и в проектировании Люберецкого завода, куда выезжал в командировку. «Ленгипромез» Ю.Е.Максарев покидает в конце января 1929 г. В «Трудовом списке» появляется запись: «Освобожден от занимаемой должности ввиду окончания образования в ЛТИ».

Необходимое примечание: в биографии Ю.Е.Максарева, опубликованной во время выборов 1946 г. в Верховный Совет СССР, утверждалось, что в 1926–1929 гг. он находился на партийной работе на заводах Люберецком и «Красном Путиловце». «Трудовой список» не оставляет места для подобного вымысла. В ВКП/б/ Максарев действительно вступил в 1921 г., однако на освобожденных партийных должностях никогда не работал.

Следующая запись в «Трудовом списке» относится к январю 1930 г.: принят на должность мастера монтажа кузнечного оборудования в Управление строительством по реконструкции завода «Красный Путиловец».

В июле 1930 г. начинается новый этап биографии Ю.Е.Максарева, связанный с основной темой его жизни – танкостроением. В течение восьми лет он проходит путь от мастера тракторо-кузнечной мастерской завода «Красный путиловец» до начальника Тракторного отдела № 2 и даже исполняющего обязанности главного инженера Кировского завода. Не будем обманываться названием – «тракторная мастерская» и «тракторный отдел». Конечно, трактора здесь тоже делали и даже немало.

В «Трудовом списке» Максарева имеется несколько благодарностей «за выполнение планов по выпуску пропашников». Но главной продукцией все эти годы были танки и танковые детали. Как следует из воспоминаний самого Ю.Е.Максарева, возглавляемые им подразделения Кировского завода снабжали ленинградские заводы кузнечными штамповками для танков Т-28 и Т-26, выпускали ходовую часть Т-26.

В последние месяцы работы в Ленинграде Максарев успел принять участие в изготовлении опытных образцов тяжелых танков нового поколения – двухбашенного СМК и знаменитого КВ.

Успешная деятельность Ю.Е.Максарева была отмечена и вознаграждена – в октябре 1938 г. он назначается директором крупнейшего танкостроительного завода страны – № 183 (совсем недавно называвшемся Харьковским паровозостроительным). Предприятие переживало не лучшие времена: производственные планы не выполнялись, многочисленные аресты обезглавили цехи и отделы.

В течение первых же двух недель пребывания в Харькове Максарев добивается освобождения большинства уже сидевших по тюрьмам «вредителей».

Именно в Харькове в полной мере проявилась характерная черта Ю.Е.Максарева, отмечавшаяся затем в разное время и разными людьми: дар предвидения, умение почувствовать новое, способность безошибочно выбрать самое перспективное направление развития.

Руководство армии и военной промышленности в 1938 г. никак не могло определиться с конструкцией новых танков: продолжать ли совершенствовать неплохо себя проявившие колесно-гусеничные машины или же пора переходить к чисто гусеничному варианту?

Сотрудники КБ во главе с М.И.Кошкиным склонялись в пользу гусеничного танка. Всю тяжесть решения пришлось принять на себя только что назначенному, «без году неделя» директору завода.

Ю.Е.Максарев, едва ознакомившись с проблемой, добивается поддержки нескольких видных работников наркомата и Автобронетанкового управления и с их помощью выдвигает на рассмотрение Комитета обороны оба варианта.

После острой дискуссии И.В.Сталин разрешил заводу строить и колесно-гусеничный танк А-20, и гусеничную машину А-32. Совместные испытания в течение второй половины 1939 г. доказали перспективность танка А-32, который и был принят на вооружение под названием «Т-34». Так появилась знаменитая «тридцатьчетверка», в значительной степени предопределившая как исход Второй Мировой войны, так и развитие танкостроения на многие годы вперед.

В течение 1940 г. завод спешно доводил до ума конструкцию Т-34 и одновременно разрабатывал технологию его изготовления. К концу года военпреды приняли 115 «тридцатьчетверок», за первые шесть месяцев 1941 г. к ним добавилось еще 816 боевых машин. Одновременно приходилось помогать осваивать производство Т-34 на Сталинградском тракторном заводе.

Одной только эпопеи с созданием Т-34 более чем достаточно, чтобы полностью занять все двадцать четыре часа в сутках директора завода. Между тем завод № 183 продолжал поставлять армии и народному хозяйству гусеничные тягачи, разрабатывал новые их типы.

В 1939 г. начался выпуск паровозов более совершенной серии СО18 и танков БТ-7М с дизельным двигателем. А еще руководство завода непрерывно училось. Так, весной 1941 г. дирекция совместно с Харьковским инженерно-экономическим институтом организовала очередной курс лекций по теме «Экономика предприятий машиностроительной промышленности», разработанный кандидатом экономических наук доцентом Е.Г.Либерманом. Позднее, в 1950-е гг. он станет одним из авторов хозяйственной реформы в промышленности СССР.

Впрочем, и этот бешеный ритм жизни с началом Великой Отечественной войны стал казаться вольготным и необременительным.

В сентябре 1941 г. завод № 183 эвакуируется на Урал, в  Нижний Тагил; директор покидает Харьков одним из последних. Требовалось не просто переместить танковое производство на новое место, но в несколько раз увеличить выпуск боевых машин. Задача в рамках традиционных технологий не решаемая. Значит, нужно искать что-то новое и искать всем миром.

В конце 1944 г. об этом невиданном поиске расскажет в газете «Правда» сам Ю.Е.Максарев: «С 1941 г. мы увеличили производство танков в 5 с лишним раз и этим мы обязаны громадной творческой работе всего коллектива… На базе более совершенного технологического процесса были созданы новые участки, новые цехи, новый, нигде не применяемый в родственной нам промышленности цикл производства. Характер производства изменился, изменился и рабочий. Раздробленность операций, облегчение труда рабочего помогли квалифицировать молодого рабочего в течение одного-двух лет и создать такой коллектив, который по своему навыку, с точки зрения квалификации, стоит значительно выше многих коллективов, имеющих больший стаж».

Созданная небольшим коллективом талантливых инженеров во главе с Ю.Е. Максаревым система поточно-конвейерного производства позволила выиграть соревнование с лучшими в мире немецкими машиностроительными фирмами.

В 1946 г. Максарев становится лауреатом Сталинской премии первой степени – «за коренное усовершенствование технологии и организацию высокопроизводительного поточного метода производства средних танков, при значительной экономии материалов, рабочей силы и снижении себестоимости».

***

Более подробно останавливаться на деятельности Ю.Е.Максарева в военные годы мы не будем – этому посвящены несколько книг. Но один эпизод все же требует внимания, поскольку имеет прямое отношение к вечной теме: «Что важнее: искусство во мне или я в искусстве».

В феврале 1942 г. Ю.Е.Максарев был на время смещен со своего поста. Вместо него директором завода стал И.М.Зальцман.

И Зальцман, и Максарев являлись, говоря современным языком, успешными и эффективными менеджерами. Другие в то суровое время у власти удержаться не могли. Однако в критических условиях рубежа 1941–1942 гг. два руководителя вели себя по-разному.

Зальцман и его команда быстро развернули производство тяжелых танков на площадке Челябинского тракторного завода, ставшего на годы войны Челябинским Кировским заводом.

С октября по декабрь 1941 г. выпуск «КВ» вырос на 550%! Однако мало кто знает, как этого удалось добиться. Оставим в стороне тот факт, что к освоению танкового дела в Челябинске приступили в конце 1940 г., а не осенью 1941 г., как в Нижнем Тагиле. Более существенны другие обстоятельства организационного и технологического характера.

Известно, что до войны в Ленинграде тяжелые танки производились по мелкосерийной технологии и собирались не на конвейере, а на индивидуальных стендах. В Челябинске главный инженер недавний харьковчанин С.Н.Махонин, уже в августе 1941 г., опираясь на передовые наработки тракторостроителей и собственный опыт, приступил к созданию первого в мире конвейера сборки тяжелых танков. В начале октября с него сошла первая боевая машина.

Однако конвейерное производство, в отличие от стендового, требует идеально отлаженной работы всех заводских цехов и предприятий-поставщиков, а этого, разумеется, в условиях массовой эвакуации не было и быть не могло. Конвейер лихорадило, его приходилось либо останавливать, либо снимать недоделанные машины – причем на разных танках отсутствовали разные детали и узлы. Поэтому прибывший в Челябинск Ж.Я.Котин приказал остановить и разобрать конвейер, а танки собирать, как в Ленинграде – на стендах. Сдача танков резко ускорилась и теперь полностью соответствовала объемам внешних поставок комплектующих.

И.М.Зальцман и Ж.Я.Котин успешно отчитались перед главным «критиком» И.В.Сталиным, но тем самым перекрыли возможность резкого – в разы – роста выпуска тяжелых танков в дальнейшем. Именно принятые осенью 1941 г. решения привели к тому, что «КВ» особой роли в боевых действиях 1941–1943 гг. не сыграли.

Ю.Е.Максарев действовал противоположным образом, рискуя при этом не только карьерой, но и жизнью.  В течение ноября-декабря 1941 г. он отлаживал конвейерное производство – невзирая на все более грозные окрики из Москвы по поводу отсутствия танков. Несколько десятков машин, собранных вручную из харьковского задела, проблемы не решали. Плановые задания начала 1942 г. оказались для Ю.Е.Максарева роковыми.

Начнем с того, что перестройка уралвагонзаводской площадки под танковое производство в конце 1941 г. велась, исходя из годового плана на 1942 г. в 4750 танков, или менее 200 в месяц. Однако помимо годового плана существовало еще и поквартальное планирование.

При получении из Москвы программы первого квартала на заводе ужаснулись: 1520 боевых машин, в два с половиной раза больше предусмотренного годовым планом. Причем уже январское задание составляло 430 танков.

Первый конвейер финальной сборки «тридцатьчетверок» был пущен в январе 1942 г., но работал из рук вон плохо. За месяц были сданы всего 75 танков. Чтобы выполнить или хотя бы приблизиться к плановым показателям, можно было поступить по примеру Зальцмана и Котина: сломать конвейер и собирать танки на стендах, а дальше – будь что будет.

Ю.Е. Максарев выбрал перспективу и весь январь упрямо налаживал конвейер. В результате лишился поста (а мог и жизни), но затем его завод стал крупнейшим производителем танков в мире.

Кстати сказать, озвученная недавно некоторыми историками танкостроения версия о том, что схема цехов и конвейерного производства средних танков была создана в Нижнем Тагиле под руководством И.М.Зальцмана, мало соответствует действительности. Основные решения по перестройке уралвагонзаводской площадки под танковый завод были приняты и утверждены наркомом В.А.Малышевым еще в ноябре 1941 г., а внедрение поточных принципов в механосборочных цехах началось во второй половине 1942 г., после возвращения Максарева на пост директора.

***

В первые послевоенные месяцы все руководство завода – Ю.Е.Максарев, А.А.Морозов, В.С.Ниценко и другие – начинает… писать книгу! Получилась огромная рукопись, около 2000 машинописных страниц, в двух книгах и трех томах под общим названием «История танкостроения на Уральском танковом заводе № 183 им. Сталина». Ее авторы точно знали, что труд никогда не станет достоянием широкой публики по соображениям секретности и специфики содержания: описание технологий, системы организации производства и т.д.

Но они не сомневались, что знания и опыт, собранные по крупицам, должны быть изучены, сохранены и переданы потомкам как надежное оружие, пригодное к действию спустя годы и десятилетия.

Весной 1946 г. Ю.Е.Максарев покидает Нижний Тагил. Он назначен сначала на должность заместителя министра, а в январе 1950 г. становится министром транспортного машиностроения. Начинается новый, московский этап жизни. Как и прежде, в центре внимания – создание и производство новых танков, однако уже в масштабах всей отрасли.

На рубеже 1940– 1950-х гг. заводы Минтрансмаша начинают переоснащение Советской Армии боевыми машинами первого послевоенного поколения. На вооружение поступают танки Т-54, Т-10, ПТ-76. Значимость некоторых решений, принятых Ю.Е.Максаревым, обнаруживалась иногда спустя десятилетия.

Хорошо известно, что первые в мире основные танки Т-64 и Т-72 появились в результате длительного соревнования двух КБ – Харьковского и Нижнетагильского. Но мало кто помнит, что начало этому соревнованию положил в 1953 г. Максарев, лично разрешивший только что назначенному главным конструктором УВЗ Л.Н.Карцеву принять участие в работах по созданию перспективного танка наряду с умудренным многолетним опытом А.А.Морозовым.

Министерство должно было также оправдывать свое название и обеспечивать народное хозяйство страны новейшими вагонами. Подпись Ю.Е.Максарева стоит на приказах, предписывавших начать проектирование или производство вагонов с широким применением низколегированных сталей, тележек новых типов, универсальных вагонов, мощных паровозов и тепловозов.

С легкой руки Ю.Е.Максарева Минтрансмаш получил новую ракетно-космическую специальность: в самом начале 1950-х гг. на подведомственных заводах приступили к разработке и выпуску специальных транспортных средств для перевозки ракет, ракетного топлива, криогенных жидкостей.

В частности, на Уралвагонзаводе появляется сначала отдел, а с 1954 г. – и самостоятельное ОКБ-250 по криогенной технике и наземному стартовому оборудованию.

В 1953 г., после смерти И.В.Сталина, начинается реформирование системы управления промышленностью. Минтрансмаш объединяют то с одним, то с другим министерством, а затем опять восстанавливают. Но – уже с другим министром. Ю.Е.Максарев находит себе не менее интересное дело: летом 1955 г. он переходит на работу в Государственный комитет по новой технике, заместителем к своему давнему сослуживцу, бывшему наркому танковой промышленности В.А.Малышеву.

В 1957 г., после преждевременной смерти Малышева, Ю.Е.Максарев становится во главе комитета. Статус тот же, министерский, сфера деятельности более широкая и интересная: новейшие техника и технологии для всего народного хозяйства страны.

В разделе экспозиции музея Уралвагонзавода, посвященном Ю.Е.Максареву, есть один любопытный предмет – сувенир в виде человечка, составленного из мелких машинных деталей. В свое время он был подарен близкими друзьями по случаю какого-то праздника. Плоская шляпа из шестеренки весьма напоминает иллюстрации к «Дон Кихоту» великого Сервантеса.

Люди, придумавшие этот подарок, хорошо знали Максарева и в доброй шутке соединили две самые характерные черты Юрия Евгеньевича: неуемную инженерную страсть и неустрашимость борца за справедливость. Обе эти черты в полной мере проявились во время работы на посту председателя Комитета по новой технике, а с 1961 г. – Комитета по делам изобретений и открытий.

Новый пост имел немало приятных моментов: поездки за рубеж, прием иностранных делегаций, необременительные представительские функции. В конце 1950-х Ю.Е.Максарев возглавляет по совместительству Главный комитет Выставки достижений народного хозяйства, которая под его руководством была подготовлена и открыта в 1959 г.

В обязанности Комитета по делам изобретений и открытий входили экспертиза и правовое оформление изобретений, предоставление патентной информации, контроль за внедрением, лицензионная поддержка за рубежом. Работа Комитета была неплохо отлажена, тем не менее Максарев считает необходимым лично вникать во все новшества: все без исключения авторские свидетельства 1961–1978 гг. имеют подпись председателя комитета, и можно не сомневаться, что он хорошо понимал суть утверждаемого изобретения.

Комитет успешно участвовал в работе по продаже лицензий за рубеж. В конце 1960 гг. примерно на полторы тысячи приобретаемых ежегодно иностранных лицензий приходилось более 900 продаваемых советских. Соотношение вполне приличное для индустриально развитой державы. Не без участия Комитета и лично Максарева формировалась система научно-технического сотрудничества стран СЭВ.

К середине 1970-х гг. в рамках этой организации были образованы 36 международных координационных научно-исследовательских центров, два международных коллектива ученых и два научно- производственных объединения. Всего в научно-техническом сотрудничестве участвовали около 1800 институтов и проектно-конструкторских организаций.

Еще в 1959 г. появилось Совещание руководителей ведомств по изобретательству стран-членов СЭВ, в январе 1972 г. оно было преобразовано в постоянно действующий орган. Однако постепенно тон выступлений и статей Ю.Е.Максарева становится все более резким и критичным.

В конце 1960-х гг. в СССР начинается то вязкое и тягучее время, что получило позднее название «эпоха застоя». Максарев насколько мог, пытался противостоять технической стагнации. В мае 1970 г. по его инициативе проводится совместное заседание актива Комитета по делам изобретений и открытий с руководителями министерств, ведомств, ведущих предприятий и головных НИИ и КБ.

Приведем лишь несколько цитат из его выступления на этом заседании: «… положение с внедрением изобретений обстоит у нас неблагополучно. Слишком много промышленных предприятий, которые в 1969 г. не внедрили ни одного изобретения… Снижение экономии, приходящейся на одно изобретение, свидетельствует о том, что часто остаются неиспользованными наиболее крупные, экономически выгодные изобретения, требующие большого труда для их внедрения. Ставка в основном делается на изобретения менее значительные, но зато быстро окупаемые, не связанные со слишком большими хлопотами при их внедрении».

Далее следует просто ужасающая цифра: «Свыше 30 тыс. изобретений, рекомендованных Комитетом, рассмотренных министерствами и ведомствами и принятых ими, не внедряются».

Общий вывод доклада Ю.Е.Максарева однозначен и непреклонен: «Многочисленные недостатки в отношении внедрения изобретений свидетельствуют о том, что постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР 1960 г. №531 «О мерах по улучшению внедрения в народное хозяйство изобретений и рационализаторских предложений» многими руководителями предприятий и организаций, министерств и ведомств не выполняется».

Особое негодование Ю.Е.Максарева вызывает расцветающая практика «примазывания» к чужим достижениям. В интервью, опубликованном в том же 1970 г. в журнале «Журналист», он заявляет буквально следующее: «Специалисты, способные и обязанные сами творить, примазываясь к чужому труду и записывая в свой актив чужое изобретение, обманывают, я бы даже сказал, обкрадывают общество… Для сведения скажу, что почти на каждом заседании Комитета мы вынуждены «отсекать» порой целые гирлянды фамилий людей, изъявивших желание оказаться в числе соавторов изобретения».

И тут же Максарев попенял самих журналистов: «Я не раз читал материалы в газетах, которые анализировали процесс инженерного труда, проводили хронометраж рабочего дня и т.д. Но забыл, когда уже читал статьи о моральном долге специалиста, о его инженерной честности».

Отметим, что именно во времена Максарева для «начальствующих лиц» была разработана особо сложная и требующая реальных доказательств личного участия в создании изобретения процедура включения в число соавторов авторского свидетельства.

Кстати, в реестре авторских свидетельств Наркомата танковой промышленности и Минтрансмаша за Ю.Е.Максаревым числится лишь одно – на приспособление двигателя М1 для работы на тяжелом топливе, зарегистрированное в 1941/43 гг. и созданное совместно с И.Я.Помогайбо.  Директор крупного завода и заместитель министра при малейшем желании мог бы на вполне законных основаниях «записать» на себя и гораздо более серьезные вещи – но не сделал этого.

Для Максарева же типична фраза, позаимствованная в данном случае из письма в наркомат по поводу представления на соискание Сталинской премии за создание танка Т-34-85: «… категорически возражаю о включении моей фамилии по этой работе». Однако здесь уже вмешался нарком В.А.Малышев, лично утверждавший документы на награждение.

Но вернемся в 1970 г. В уже упомянутом интервью обнаруживается еще один очень интересный момент: в ответ на вопрос журналиста о возможности создания специального института для внедрения изобретений, рожденных на стыке сфер влияния различных министерств и ведомств, Ю.Е.Максарев не без горького юмора сообщает: «Может быть. Как и любая другая, журналистам не заказана эта тема Надо изучить вопрос. К слову сказать, такой институт был одно время при нашем Комитете. Но потом его передали в другое ведомство. Проблема повисла в воздухе…»

Действительно, справиться с ведомственной раздробленностью, десятилетиями подрывавшей советскую экономику, одному человеку, даже такому могучему, как Ю.Е.Максарев, было непосильно. Да и годы сказывались все больше и больше. В августе 1978 г. Ю.Е.Максарев в возрасте 75 лет уходит на пенсию.

17 ноября 1982 г. в газете «Известия» появляется короткая заметка, сообщающая, что 11 ноября 1982 г. после тяжелой и продолжительной болезни умер Ю.Е.Максарев, Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственной премии СССР, кавалер семи орденов Ленина, двух орденов Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции, ордена Суворова 1-й степени, ордена Кутузова 2-й степени, награжденный множеством медалей.

Список наград впечатляет, но даже его затмевает другое: когда после какого-то перерыва уже ушедший со всех постов Ю.Е.Максарев пришел на партийное собрание в свой комитет, то все присутствующие, не сговариваясь, поднялись и приветствовали его стоя.

Литература и источники

Кривомаз Н.Т., Слободин К.М. Высокое напряжение. Харьков. 2008. С.16-17.

Слободин К.М. Сын века своего. Нижний Тагил. 2008. С.62.

Такер-Джонс Э. Великий танковый грабёж. Трофейная броня Гитлера. М. 2008. С.283.

Устьянцев С.В. Генерал научно-технического прогресса // Тяжелое машиностроение. 2003. №8. С.35-37.

Устьянцев С.В. Очерки истории отечественной индустриальной культуры ХХ века. Часть II. Уральский танковый завод № 183. Нижний Тагил. 2010. С.3,138–153.

Устьянцев С.В. Элита российской индустрии. Челябинский тракторный завод. Екатеринбург. 2008. С.55–56.

История танкостроения на Уральском танковом заводе № 183 им. Сталина. Т.2. Кн.2. Л.9,13

РГАЭ. Ф.8752. Оп.1. Д.348. Л.193.

НТГИА. Ф.417. Оп.1. Д.243. Л.1; Д.246. Л.6-8

источник: https://tagil-press.ru/publications/37646/jurij-evgenevich-maksarev-general-tankostroenija