Геннадий Михайлович Добров (Гладунов) (1937, Омск — 16 марта 2011, Москва) — русский художник.
Геннадий родился в 1937 г. в семье художников в Омске. Отец — Михаил Фёдорович Гладунов, высококлассный профессионал, учивший его рисовать с детских лет.
На первом курсе Суриковского института Геннадий посещал кружок Матвея Алексеевича Доброва, превосходного офортиста, учившегося в Париже. В лице Матвея Алексеевича провинциальный юноша впервые увидел глубоко религиозного человека с врождёнными устоями морали и нравственности.
Через 13 лет после его смерти, в память об учителе, художник, с разрешения родственников М.А. Доброва, взял его фамилию. Также на судьбу художника повлиял академик Евгений Адольфович Кибрик. [подробнее]
Геннадию пришлось работать в милиции (постовым на Белорусском вокзале в Москве), в приёмных отделениях больниц, на психоперевозках, художником в ООО «Арт-Ласта».
Первую большую графическую серию «Автографы войны» художник создаёт в 70-х годах. Мастерски с натуры нарисованные портреты инвалидов принимают выставкомы, они указываются в каталогах, но их не выставляют в экспозиции.
Скончался в Москве в марте 2011 г.
«Автографы войны»
(портреты инвалидов Великой Отечественной войны, написанные на Валааме, в Бахчисарае, Омске, на Сахалине, в Армении)…
Позже удалось вроде бы выяснить (но лишь предположительно), что это был Герой СССР Григорий Волошин. Он был летчиком и выжил, протаранив вражеский самолет. Выжил – и просуществовал «Неизвестным» в Валаамском интернате 29 лет. В 1994 году объявились его родные и поставили на Игуменском кладбище, где хоронили умерших инвалидов, скромный памятник, который со временем пришел в ветхость. Остальные могилы остались безымянными, поросли травой… [подробнее]«…Среди брошенных могил я нашел маленький памятник Герою СССР Григорию Волошину. На фронте он потерял руки, ноги, слух и речь. Среди таких же инвалидов Григорий Андреевич провел 29 лет. Местные жители до сих пор прекрасно помнят, как тех, кто потерял на войне все, медсестры выносили в монастырский сад и вешали на яблоню. Родные Героя СССР узнали о том, как сложилась его судьба, лишь в 1994г. Тогда на Игуменском кладбище и появился памятник в его честь. Однако и за могилой Григория Волошина никто не ухаживает»…
http://world.lib.ru/s/shwarc_n/nezabut.shtml
На Валааме было сделано 4 портрета.
Один из них, самый потрясающий, — «Неизвестный солдат»: скуластое мужское лицо и аккуратный конвертик из одеяла, прикрывающий то, что должно быть телом.
В глубоких тёмных глазах спрятана тайна его жизни.
Он контужен и не может говорить. Он не может ничего. Только смотреть.
Никто не знает ни его имени, ни фамилии… — из писем Г. Доброва
Сейчас я рисую инвалида двух войн — финской и отечественной.
Воевал в Карелии с финнами, был ранен, обморозил обе ноги, потом с немцами, всё время на передовой, в окопах.
Без глаза, пуля прошла через оба глаза, весь изрешечен пулями и осколками.
А жена его в это время, как он погибал на «Невской Дубровке», жила с финским офицером всю войну, а сейчас опять с этим инвалидом живёт.
А он тут напился и говорит: «Ты бы простил?»… — из писем Г. Доброва
Разведчица Серафима Комиссарова. Сражалась в партизанском отряде в Белоруссии. Во время выполнения задания зимней ночью вмерзла в болото, где ее нашли только утром и буквально вырубили изо льда.
В 17 лет добровольцем ушел на фронт. Стал офицером. В Карелии был ранен пулей в голову навылет, парализован. В интернате на острове Валаам жил все послевоенные годы, неподвижно сидящим на подушках. На рисунке хорошо видны страшные отверстия — входное и выходное — в его голове.
Рядовой Иван Забара. Ощупью движутся его пальцы по поверхности медалей на груди. Вот они нащупали медаль «За оборону Сталинграда» «Там был ад, но мы выстояли», — сказал солдат. И его словно высеченное из камня лицо, плотно сжатые губы, ослепленные пламенем глаза подтверждают эти скупые, но гордые слова.
Сначала воевал в партизанском отряде. После изгнания фашистских оккупантов с территории СССР сражался с врагами в армии. Война не пощадила его, но он остался по-прежнему твердым духом.
Когда художник рисовал его, солдату исполнилось 90 лет. В трех войнах довелось ему участвовать: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Великой Отечественной (1941-1945 гг.). И всегда он сражался храбро: в Первую мировую награжден двумя Георгиевскими крестами, за борьбу с германским фашизмом получил орден Красной Звезды и несколько медалей.
Солдат Андрей Фоминых, Южно-Сахалинск, Дальний Восток. В ожесточенном бою был тяжело ранен, рана так и не зажила. Мы видим дренажный свищ, за которым сам инвалид ухаживает.
Листая подшивки газет военных лет, ветеран мысленно вновь обращается к прошлому. Он вернулся, а сколько товарищей осталось там, на полях сражений!
Василий Лобачев оборонял Москву, был ранен. Из-за гангрены ему ампутировали руки и ноги. И стал бы он совсем беспомощным, если бы не жена Лидия, тоже во время войны потерявшая обе ноги. А так зажили, поддерживая друг друга и даже родили двух сыновей. Счастливцы – по сравнению с другими!
Фронтовая радистка Юлия Еманова на фоне Сталинграда, в защите которого она принимала участие. Простая деревенская девушка, добровольцем ушедшая на фронт. На ее груди высокие награды СССР за боевые подвиги – ордена Славы и Красного Знамени.
Рядовой 712-й стрелковой бригады, Ленинградский фронт. 28 января 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда солдат получил ранение в позвоночник. С тех пор — прикован к постели.
Принимал участие в штурме Королевского дворца в Будапеште зимой 1945 года. Группа морских пехотинцев по подземным галереям проникла во дворец и не позволила фашистам взорвать этот памятник мировой архитектуры. Шедевр был спасен для человечества, но его спасители почти все погибли. Алексей Чхеидзе, чудом выживший, перенесший несколько операций, с ампутированными руками, ослепший, почти полностью потерявший слух, и сейчас находит в себе силы шутить: он с иронией называет себя «человеком-протезом». Написал книгу «Записки дунайского разведчика».
Солдат Алексей Курганов, село Такмык Омской области. Фронтовыми дорогами он прошагал от Москвы до Венгрии и там был тяжело ранен: лишился обеих ног.
Невольный трепет охватывает, когда смотришь на этих людей. Пусть война оставила на них свои страшные «автографы», но сколько в этих лицах достоинства, сколько величия! Римские цезари-военачальники, как сейчас принято говорить, нервно курят в коридоре…
Когда художник рисовал ее, она пела ему прекрасные народные песни…
Источники:
https://fishki.net/anti/101319-avtografy-vojny-russkij-hudozhnik-gennadij-dobrov-23-foto.html
https://fishki.net/2109354-istorii-invalidov-vov-kotoryh-soslali-na-valaam-za-ubogij-vid.html
http://www.openmoscow.ru/dobrov.php
Разгребая кучи лжи о валаамских инвалидах ВОВ…
Мифы об интернате для инвалидов ВОВ на острове Валаам
Из писем художника Геннадия Доброва своей жене Людмиле с острова
Валаам
22 июня 1974 г.
Сейчас рисую второй портрет инвалида войны.
Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он –
этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки.
Вот где Русь несчастная!
В чистом виде.
Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку.
Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри.
Приходят, рассказывают о себе.
И наплачешься, и насмеёшься с ними.
А песни какие поют!
Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?
Меня тут балуют: возили на моторной лодке на дальний остров, осматривал там развалившуюся деревянную церковь, колодец, монашеский дом.
У тебя есть книга про Валаам.
Найди там остров святого Иоанна Предтечи.
Предтеченский остров.
Вот я там был.
Необыкновенная красота.
Русь, Генри, Русь тут, русская земля. И это тут здорово ощущается…
Сегодня дома не ночевал, ездили с инвалидом на лодке, на вёслах на «святой» остров, там были всю ночь, осмотрели церковь, пещеру Александра Свирского и его могилу, в которой он спал каждую ночь.
В его пещере я долго сидел и думал о нём.
Он прожил на острове один 33 года, дав обет молчания за свой грех… — из писем Г. Доброва
ВАЛААМСКИЙ ГОСТЬ
(Художнику Геннадию Доброву)
Листопад… Пожелтевшие лица.
И опять — листопад, листопад…
Вам случилось с войны возвратиться,
матерясь в полумрак невпопад.
Листопад над землей Валаама.
Облетает задумчивый сад
интернатский. Распахнуты рамы —
инвалиды встречают закат.
Вам случилось безжалостно выжить,
половину себя потеряв.
Выше голову! Голову выше!
Появился художник в дверях!
Он берет свой снимает устало.
Он волшебный берет карандаш.
Он рисует. Питается мало.
Он ваш брат и спаситель он ваш.
Плещет Ладога мелкой волною.
Молчаливый, он тихо встает.
Ваше горе своею виною
он, рыдая, потом назовет.
И, вгрызаясь в московские будни,
как в полярные льды ледокол,
никогда он о вас не забудет —
ни о ком!
Вячеслав Ананьев
