47-я отдельная стрелковая бригада
47 отдельная стрелковая бригада сформирована в Челябинской области в конце октября — начале ноября 1941 года на основании Постановления Государственного Комитета Обороны № 796сс от 14 октября 1941 года. [05.11.41 формирование бригады «в основном закончено» — ссылка]. Прошла ускоренный курс боевой и политической подготовки…
Бригада на этапе формирования комплектовалась жителями разных областей преимущественно уральцами. В ней служили представители Челябинской, Свердловской, Молотовской, Кировской, Куйбышевской областей, Башкирии, Удмуртии, Ленинграда, Свердловска, Магнитогорска, Молотова, Уфы и многих других республик, областей и городов.
По окончании формирования бригада железнодорожным транспортом была отправлена на защиту Москвы в район города Дмитров.
25 ноября 1941 года бригада сосредоточилась в дер.Кузяево и готовилась к обороне согласно приказа №1.
26 ноября, на основании приказа №2, бригада заняла новый рубеж обороны на восточном берегу канала Москва-Волга фронтом между Деденёво — Игнатово.
27 ноября — боевых действий не ведётся.
28 ноября — первое соприкосновение 1 осб с противником.
* * *
Возраст военнослужащих примерно одинаково распределяется по всем возрастным категориям от 18 до 38 лет.
Бригада на момент начала боевых действий имела в своём составе три отдельных стрелковых батальона (1-й, 2-й, 3-й), отдельный миномётный батальон, артдивизион 76-мм пушек, отдельный батальон связи, отдельную гужтранспортную роту, взвод ПВО, взвод НКВД, управление бригады.
В одну из последних ноябрьских ночей? [см. ниже воспоминания Худобина Г.Ф. — прим.Авт.], 47 стрелковая бригада, при содействии Икшанского партизанского отряда под командованием В.А. Дробышеского, перешла канал им. Москвы в районе Деденева. Здесь она заняла плацдарм для переправы на западный берег основных сил, предназначавшихся для наступления: около 4 км вдоль канала и до 3 км на запад вглубь населённых пунктов (от берега канала до Шуколово на юге и от берега канала до Больших Муханок с севера). Следом канал перешли 44, 56, 71 отдельные стрелковые бригады, 701 артиллерийский полк и части 55 отдельной стрелковой бригады.
Тогда же (в последние дни ноября, по некоторым данным — 5 декабря — ?) от немецких авианалётов 47 стрелковая бригада понесла свои первые потери.
Вспоминает жительница села Шуколово Антонина Тимофеевна Белозёрова:
«Напротив нашего дома в Шуколове была медсанчасть. Работал там врач-мужчина и две девушки. Случалось, что приходили обогреться и наши разведчики. Хозяева того дома, что отдали для размещения раненых, были старые муж и жена, одинокие и очень сварливые. Они были очень недовольны, что их потеснили. Однажды хозяйка дома-«медсанчасти» приходит к нам, жалуется на своих «гостей» и признаётся, что не дала им одеяла завесить окна на ночь. А раненым же нужен постоянный уход, а как без света? Темнело быстро. И вдруг слышим – летит самолёт со стороны Новлянок, тяжело гудит. У нас за участком было вырыто бомбоубежище, покрытое огромными, толстыми брёвнами. Мы туда спрятались, а сами слышим – сбрасывает бомбы. Сколько-то сбросил ниже кладбища на спуске – там накануне, в ожидании прихода немцев, вырубали для обзора кустарник и складывали его в кучи рядами – так вот он по этим кучам прошёлся. Ещё одну — точно в медсанчасть, поскольку там свет горел, одну к нам во двор (эта огромная бомба не взорвалась, её потом в 1943 году солдаты у нас вывезли), одну на крышу нашего дома и одну на бомбоубежище. А у нас там много народу сидело. Как-то это бомбоубежище немцы вычислили. Помню, взрослые тогда говорили, что у нас в Шуколове немецкая разведка была, а потом в домах возле реки Икшанка внизу шуколовского холма накрыли группу немецких агентов, которые жили там несколько лет. Так вот, бомба, что прилетела на крышу, скатилась и рванула рядом с домом. А на бомбоубежище бомба срекошетила, отлетела в сторону и там взорвалась. В это время мама у нас молилась перед Казанской иконой, и мы тоже молились, плакали. Когда же налёт закончился и соседи помогли нам выбраться из бомбоубежища, мы увидели, что на месте соседского дома, где была медсанчасть, остались одни стены. Кого из солдат наши шуколовские нашли – похоронили в братскую могилу на выезде из села слева, напротив кладбища. Потом это захоронение перенесли в Деденево на станцию. Мы ходили до Деденева солдатиков провожать».
Благодаря поисковой базе «Мемориал» мне удалось восстановить имена некоторых бойцов и двух девушек из медперсонала 47 отдельной стрелковой бригады, погибших в селе Шуколово. Сейчас они погребены в мемориальном комплексе посёлка Деденево:
- лейтенант Шаркин (Шуркин) Анатолий Евгеньевич 1921 г.р. (20 лет) из Челябинской области;
- лейтенант Баранов Пётр Иванович 1919 г.р. (22 года) из Краснодарского края;
- младший лейтенант Крюков Александр Павлович из Челябинской области;
- военфельдшер Акимова Зоя Васильевна 1922 г.р. (19 лет) из Ярославской области;
- военфельдшер Ильичёва Ульяна Андреевна 1917 г.р. (24 года) из г. Дзержинск;
- красноармеец Зотов Иван Михайлович из Челябинской области;
- красноармеец Ковязин Леонид Пантелеевич 1922 г.р. (19 лет) из Челябинской области;
- красноармеец Хамуллин (Хамулин) Салих Набиевич 1922 г.р. (19лет) из Башкирской АССР.
Также на плите с именами захороненных числится, но фактически там не погребён командир 3 батальона 47 ОСБР — капитан Черкасов Анатолий Гаврилович 1908 года рождения из г. Свердловск (Екатеринбург). Комбат Черкасов погиб при авианалёте во время нахождения его батальона в районе деревни Пчёлки ранее Дмитровского, а сейчас Мытищинского района, и там же находится его могила, обнаруженная некоторое время назад поисковым отрядом «Рубеж Славы».
В настоящее время Администрацией нашего посёлка решается вопрос о переносе могилы комбата Черкасова в Деденевский мемориал.
http://uspenie.pravorg.ru/p973/
https://demjanskij-kotel.blogspot.com/2012/01/47-50-14-1941-14.html
Из воспоминаний бывшего батальонного комиссара 47 осбр Худобина Григория Федоровича:
«5 декабря 1941 года командование бригады получило приказ из штаба Первой Ударной Армии, чтобы в ночь на шестое декабря к 6 часам утра в районе Деденево построить переправу через канал Москва — Волга, для прохода пехоты и артиллерии. С получением этого приказа военком бригады, старший батальонный комиссар тов. Ходаков вызвал меня и сообщил, что командование бригады строить переправу через канал поручило инженеру бригады капитану тов. Чижик П.М. В его распоряжение была выделена саперная рота (командир роты лейтенант тов. Бараненко Т.М.), и одна стрелковая рота. Он предупредил меня, что я вместе с капитаном тов. Чижик отвечаю за строительство переправы, так как в шесть часов утра начнется переправа наших войск через канал.
К нашему счастью, ночь на шестое декабря была морозная, шел снег, поднялся буран и не один вражеский самолет не появился в воздухе.
Инженер бригады, капитан тов. Чижик и лейтенант тов. Бараненко руководили строительством переправы, а я со стрелковой ротой разбирали на берегу речной вокзал (Комсомольская пристань — авт.), переносили бревна и пластины к берегу канала, где саперы строили переправу.
Переправа к шести часам утра была построена и войска Первой Ударной Армии начали переправляться через канал. Началось наступление наших войск под Москвой»
Примечание Автора: эти воспоминания входят в БОЛЬШОЕ противоречие с Журналом боевых действий бригады… О строительстве переправы для такого ВАЖНОГО события — ни слова, а сама бригада «тронулась в боевой путь» с восточного берега канала в 18:00 8 декабря…
Более того, воспоминания не «вяжутся» с Журналом боевых действий Зап.Фронта, где указано, что форсирование канала большинством подразделений 1-й уд.А произошло утром 3 декабря 1941 года… — подробнее на страничке Армии.
Из воспоминаний бывшего пулемётчика 47‑й сбр А.В. Рогачева:
«Бои в Подмосковье – тяжелые. Снег глубокий, мороз. Наступаем на село – оно, как правило, на возвышенности – после слабенькой артиллерийской подготовки. Командир взвода командует: «Справа по одному перебежками, марш!» Какие перебежки?! Снег! Идем. Пули свистят. Пройдешь метров шесть, падаешь, выбираешь себе такое более‑менее удобное укрытие, ведешь огонь. Ждешь, когда остальные подтянутся. Подтягиваются, а до немца еще метров пятьсот. Пока метров двести пройдем, во взводе народу‑то осталось 15–20 человек. Неудачная атака. Что делать?
Командир решает отойти назад. Под огнем отходим. Когда смотришь на эти потери, а там свободного места от трупов на поле не было, они как снопы лежат, горами, между которыми небольшие промежутки, думаешь: «Долго ли такая будет идти битва? Почему из‑за этой проклятой деревни столько людей положили, а никак не можем взять? Возьмем мы ее или нет?» Сидим, все в пороховой гари, обожженные, смотрим друг на друга и мысль такая: «Пусть убьют, только бы руку, ногу не оторвало. Убило бы и все». Вечером приходят маршевые роты: то пожилые приходят, то молодые. Они все спрашивают: «Как там, ребята?» – «Что спрашивать? Пойдем в атаку, узнаешь, как там». Ему может 35–40 лет, а нам‑то – 18–19, но они смотрят на нас с почтением. Днем в две‑три атаки сходим, и от этого пополнения никого не осталось.
Вечером опять приходит маршевая рота, опять взвод пополняют до штатной численности. А мы, костяк взвода, так и воюем. Была такая более или менее стабильная группа из примерно десяти человек».
